Неточные совпадения
Его лицо, надутое, как воздушный пузырь, казалось освещенным изнутри красным
огнем, а уши были лиловые, точно у пьяницы; глаза, узенькие, как два тире, изучали Варвару. С нелепой быстротой он
бросал в рот себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду, подливая
в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая...
Самгин видел, как отскакивали куски льда, обнажая остов баррикады, как двое пожарных, отломив спинку дивана, начали вырывать из нее мочальную набивку,
бросая комки ее третьему, а он, стоя на коленях, зажигал спички о рукав куртки; спички гасли, но вот одна из них расцвела, пожарный сунул ее
в мочало, и быстро, кудряво побежали во все стороны хитренькие огоньки, исчезли и вдруг собрались
в красный султан; тогда один пожарный поднял над
огнем бочку, вытряхнул из нее солому, щепки; густо заклубился серый дым, — пожарный поставил
в него бочку, дым стал более густ, и затем из бочки взметнулось густо-красное пламя.
Яков долго и осторожно раскручивал мундштук, записку; долго читал ее, наклонясь к
огню, потом,
бросив бумажку
в огонь, сказал...
Он
бросил недокуренную папиросу, она воткнулась
в снег свечой,
огнем вверх, украшая холодную прозрачность воздуха кудрявой струйкой голубого дыма. Макаров смотрел на нее и говорил вполголоса...
Бальзаминова.
Брось, Миша,
брось, не думай! Право, я боюсь, что ты с ума сойдешь. Да что же это мы
в потемках-то сидим! Ишь как смерклось. Пойду велю
огня зажечь.
Готовится ли его любимое блюдо, она смотрит на кастрюлю, поднимет крышку, понюхает, отведает, потом схватит кастрюлю сама и держит на
огне. Трет ли миндаль или толчет что-нибудь для него, так трет и толчет с таким
огнем, с такой силой, что ее
бросит в пот.
И Ольга не справлялась, поднимет ли страстный друг ее перчатку, если б она
бросила ее
в пасть ко льву, бросится ли для нее
в бездну, лишь бы она видела симптомы этой страсти, лишь бы он оставался верен идеалу мужчины, и притом мужчины, просыпающегося чрез нее к жизни, лишь бы от луча ее взгляда, от ее улыбки горел
огонь бодрости
в нем и он не переставал бы видеть
в ней цель жизни.
Она показалась Обломову
в блеске,
в сиянии, когда говорила это. Глаза у ней сияли таким торжеством любви, сознанием своей силы; на щеках рдели два розовые пятна. И он, он был причиной этого! Движением своего честного сердца он
бросил ей
в душу этот
огонь, эту игру, этот блеск.
Или, как
огонь, осветит путь, вызовет силы, закалит их энергией и
бросит трепет, жар, негу и страсть
в каждый момент,
в каждую мысль… направит жизнь, поможет угадать ее смысл, задачу и совершить ее.
Мужчины, одни, среди дел и забот, по лени, по грубости, часто
бросая теплый
огонь, тихие симпатии семьи, бросаются
в этот мир всегда готовых романов и драм, как
в игорный дом, чтоб охмелеть
в чаду притворных чувств и дорого купленной неги. Других молодость и пыл влекут туда,
в царство поддельной любви, со всей утонченной ее игрой, как гастронома влечет от домашнего простого обеда изысканный обед искусного повара.
Вечером я записывал свои наблюдения, а Дерсу жарил на вертеле сохатину. Во время ужина я
бросил кусочек мяса
в костер. Увидев это, Дерсу поспешно вытащил его из
огня и швырнул
в сторону.
Точно сговорившись, мы сделали
в воздух два выстрела, затем бросились к
огню и стали
бросать в него водоросли. От костра поднялся белый дым. «Грозный» издал несколько пронзительных свистков и повернул
в нашу сторону. Нас заметили… Сразу точно гора свалилась с плеч. Мы оба повеселели.
Он
бросил головешку
в огонь, а юколу
в лес.
Он громко запел ту же песню и весь спирт вылил
в огонь. На мгновение
в костре вспыхнуло синее пламя. После этого Дерсу стал
бросать в костер листья табака, сухую рыбу, мясо, соль, чумизу, рис, муку, кусок синей дабы, новые китайские улы, коробок спичек и, наконец, пустую бутылку. Дерсу перестал петь. Он сел на землю, опустил голову на грудь и глубоко о чем-то задумался.
Солдаты
бросили стрельбу
в пятнышко и, выстроившись на берег
в одну линию, открыли частый
огонь по уходящей птице, чем больше они горячились, тем дальше отгоняли птицу.
По дороге я стал расспрашивать его, почему он не хотел, чтобы я
бросил в воду
огонь и рыбу.
— Зачем
бросаешь мясо
в огонь? — спросил он меня недовольным тоном. — Как можно его напрасно жечь! Наша завтра уехали, сюда другой люди ходи кушай.
В огонь мясо
бросай, его так пропади.
В воду можно
бросать немного
огня — только один уголек, но нельзя воду лить
в огонь; также нельзя
в воду
бросать большую головешку, иначе рассердятся
огонь и вода.
Тогда он
бросил стружку
в огонь и принимался строгать новую.
Все опять притихли. Павел
бросил горсть сухих сучьев на
огонь. Резко зачернелись они на внезапно вспыхнувшем пламени, затрещали, задымились и пошли коробиться, приподнимая обожженные концы. Отражение света ударило, порывисто дрожа, во все стороны, особенно кверху. Вдруг откуда ни возьмись белый голубок, — налетел прямо
в это отражение, пугливо повертелся на одном месте, весь обливаясь горячим блеском, и исчез, звеня крылами.
Ермолай
бросил несколько еловых веток на
огонь; ветки тотчас дружно затрещали, густой белый дым повалил ему прямо
в лицо.
Ночь выпала ветреная и холодная. За недостатком дров
огня большого развести было нельзя, и потому все зябли и почти не спали. Как я ни старался завернуться
в бурку, но холодный ветер находил где-нибудь лазейку и знобил то плечо, то бок, то спину. Дрова были плохие, они трещали и
бросали во все стороны искры. У Дерсу прогорело одеяло. Сквозь дремоту я слышал, как он ругал полено, называя его по-своему — «худой люди».
— Тебе я не советую идти
в город, — говорил Стабровский едва бежавшему Штоффу. — Народ потерял голову… Как раз и
в огонь бросят.
—
В огонь их надо было
бросить! — жалели
в оставшейся у ворот толпе. — Видишь, подожгли город, а сами бежать!
— Амбар, соседи, отстаивайте! Перекинется
огонь на амбар, на сеновал, — наше всё дотла сгорит и ваше займется! Рубите крышу, сено —
в сад! Григорий, сверху
бросай, что ты на землю-то мечешь! Яков, не суетись, давай топоры людям, лопаты! Батюшки-соседи, беритесь дружней, — бог вам на помочь.
Вот я ее сейчас
брошу в камин,
в огонь, вот при всех, все свидетели!
— Народ-то все Петра Васильича искал, — продолжала Наташка, — все хотели его
в огонь бросить.
— Да ты што с ней разговариваешь-то? — накинулась мать Енафа. — Ее надо
в воду
бросить — вот и весь разговор… Ишь, точно окаменела вся!..
Огнем ее палить, на мелкие части изрезать… Уж пытала я ее усовещивать да молить, так куды, приступу нет! Обошел ее тот, змей-то…
Ступина принесла и
бросила какие-то два письма, Каверина кинула
в огонь свой давний дневник, Прорвич — составленный им лет шесть тому назад проект демократической республики, умещавшийся всего на шести писанных страничках. Одна Бертольди нашла у себя очень много материала, подлежащего сожжению. Она беспрестанно подносила Белоярцеву целые кипы и с торжеством говорила...
— Иван Петрович, голубчик, что мне делать? Посоветуйте мне: я еще вчера дал слово быть сегодня, именно теперь, у Кати. Не могу же я манкировать! Я люблю Наташу как не знаю что, готов просто
в огонь, но, согласитесь сами, там совсем
бросить, ведь это нельзя…
— Не говорите, сударь! Такого подлеца, как этот самый Осип Иванов, днем с
огнем поискать! Живого и мертвого готов ободрать. У нас
в К. такую механику завел, что хоть
брось торговать. Одно обидно: все видели, у всех на знати, как он на постоялом, лет тридцать тому назад, извозчиков овсом обмеривал!
А Павел, выбросив из груди слово,
в которое он привык вкладывать глубокий и важный смысл, почувствовал, что горло ему сжала спазма боевой радости; охватило желание
бросить людям свое сердце, зажженное
огнем мечты о правде.
Феклинья
бросила и отца и дом. Она выстроила на выезде просторную избу и поселилась там с двумя другими «девушками».
В избе целые ночи напролет светились
огни и шло пированье. Старуха, Гришкина мать, умерла, но старики, отец и тесть, были еще живы и перебивались Христовым именем.
— Как там один мастер возьмет кусок массы,
бросит ее
в машину, повернет раз, два, три, — смотришь, выйдет конус, овал или полукруг; потом передает другому, тот сушит на
огне, третий золотит, четвертый расписывает, и выйдет чашка, или ваза, или блюдечко.
Кого оторвали от плуга, от привычных серых картин и
бросили сюда,
в этот омут, полный чудовищных
огней, неугомонного треска и бегущих лошадей, тому нельзя не думать…
Ужас был
в доме Морозова. Пламя охватило все службы. Дворня кричала, падая под ударами хищников. Сенные девушки бегали с воплем взад и вперед. Товарищи Хомяка грабили дом, выбегали на двор и
бросали в одну кучу дорогую утварь, деньги и богатые одежды. На дворе, над грудой серебра и золота, заглушая голосом шум, крики и треск
огня, стоял Хомяк
в красном кафтане.
Они всю жизнь свою не теряли способности освещаться присутствием разума;
в них же близкие люди видали и блеск радостного восторга, и туманы скорби, и слезы умиления;
в них же сверкал порою и
огонь негодования, и они
бросали искры гнева — гнева не суетного, не сварливого, не мелкого, а гнева большого человека.
Он стал разматывать красное полотенце с руки, а Матвей, замирая от страха и любопытства, принял ковш из рук Власьевны и
бросил его, налив себе воды
в сапоги: он увидал, что из отверстия конуры выкинулся гибкий красный язык
огня, словно стремясь лизнуть отцовы ноги.
Немного погодя ноги Захара ступали уже
в тени, которую
бросали головы и спины двух человек, сидевших против
огня.
Перед тем как снимать с
огня котел, Степка
бросил в воду три пригоршни пшена и ложку соли;
в заключение он попробовал, почмокал губами, облизал ложку и самодовольно крякнул — это значило, что каша уже готова.
— Однажды я стоял на небольшом холме, у рощи олив, охраняя деревья, потому что крестьяне портили их, а под холмом работали двое — старик и юноша, рыли какую-то канаву. Жарко, солнце печет, как
огнем, хочется быть рыбой, скучно, и, помню, я смотрел на этих людей очень сердито.
В полдень они,
бросив работу, достали хлеб, сыр, кувшин вина, — чёрт бы вас побрал, думаю я. Вдруг старик, ни разу не взглянувший на меня до этой поры, что-то сказал юноше, тот отрицательно тряхнул головою, а старик крикнул...
— Это продолжалось почти два года, и вот девушка заболела; он
бросил работу, перестал заниматься делами организации, наделал долгов и, избегая встреч с товарищами, ходил около ее квартиры или сидел у постели ее, наблюдая, как она сгорает, становясь с каждым днем всё прозрачнее, и как всё ярче пылает
в глазах ее
огонь болезни.
Вот вы увидите: просверлим мы гору до сердца, и когда коснемся его, — оно сожжет нас,
бросит в нас
огонь, потому что сердце земли — огненное, это знают все!
Он
бросил записку
в огонь.
В доме у Филимонова и
в трактире все говорили об убийстве купца. Илья слушал эти рассказы, и они доставляли ему какое-то особенное удовольствие. Нравилось ходить среди людей, расспрашивать их о подробностях случая, ими же сочинённых, и чувствовать
в себе силу удивить всех их, сказав...
Войдя
в свою комнату, Долинский, не зажигая
огня,
бросил шляпу и повалился впотьмах совсем одетый
в постель.
Он даже не придал никакого значения тому, что m-r le pretrе, сидя раз перед камином
в комнате Долинского, случайно взял иллюстрированную книжку Puaux: «Vie de Calvin», [Пюо «Жизнь Кальвина» (франц.).] развернул ее, пересмотрел портреты и с омерзением
бросил бесцеремонно
в огонь.
Как почта получится, они ваши письма отберут, прочитают и к себе на грудь к сердцу положат, а те мне приказывают все
в огонь бросать.
Николай Матвеич развел
огонь и
бросил в него несколько картошек.
Еще реки не вошли
в берега, и полноводными, как озера, стояли пустынные болота и вязкие топи; еще не обсохли поля, и
в лесных оврагах дотаивал закрупевший, прокаленный ночными морозами снег; еще не завершила круга своего весна — а уж вышел на волю
огонь, полоненный зимою, и
бросил в небо светочи ночных пожаров.
Когда Юрий взошел
в круглую залу, неровно освещенную трескучим огоньком, разложенным у подошвы четвероугольного столба, то сначала он ничего не мог различить; пожирая несколько сухих смолистых ветвей,
огонь ярко вспыхивал,
бросая красные искры вокруг себя; и дым слоями расстилался по всему подземелью...